На Родину в Латвию осуждённые рериховцы вернулись в 1955-1956 годах. Тогда же и произошла моя первая встреча с Лонией Андермане. Она пришла навестить свою подругу, скульптора Эльзу Карловну Швалбе. Встреча была очень трогательной; Лония сияла от счастья, строила большие планы на будущее. Говорила о том, что побывала уже в Юмправе у Драудзинь и загорелась желанием совместными силами превратить её усадьбу в рериховскую общину. «Катрина (Драудзинь - ред.) должна работать над завершением книги Индексов... И ещё радостная весть из Индии — состоится выставка картин Святослава Николаевича... В 1957 году в Москву на постоянное жительство переезжает Юрий Николаевич — будет заниматься научной работой по востоковедению и преподавать... Я уже договорилась с Катриной и Мильдой, что поедем вместе с Рихардом Рудзитисом... Он собирается взять с собой старшую дочь Гунту — это его верный друг и помощник»...
Эльза Карловна поинтересовалась: «А как же, Лони, с театром?».
Лицо Андермане на миг омрачилось: «Там для меня места больше нет. Даже реабилитация нам не возвращает былые права... Представь себе такую замечательную драматическую актрису, любимицу Яниса Райниса и Бригадиере, как Мильдочку Риекстиню, и ту не приглашают больше в Национальный театр... А Мишу (Арвида) Калнса сразу предупредили, что больше юриспруденцией он не может заниматься»...
И всё же, оптимистка по нраву, Лония не падала духом: «Режиссёр Ирина Лиепа предлагала мне заняться самодеятельной группой»...
Вскоре Андермане вновь забежала к нам на улицу Райниса, 2 и радостно объявила: «Наша Рижская киностудия готовит к выходу на экран картину «Роза и Меч»... Там много массовых сцен». Лония занималась регистрацией желающих принять участие в съёмках и уговорила нас тоже, заявив, что эта акция оплачиваемая...
Очень скоро жизнь рериховцев вошла в свою обычную колею; каждый занялся своим делом. Возобновились и вечера чтения книг Учения Живой Этики у художницы Ингрид Калнс в Межапарке на улице Авоту; на них приезжали из Риги, кроме нас с Эльзой, Лония, художница по росписи фарфора Ольга Катенёва-Нейман, мой будущий муж, оперный музыкант Янис Карклиньш и его сотоварищ по лагерю Александр Дравниек...
Роковыми для рериховцев тридцатых годов оказались и шестидесятые годы. Во время выставки картин Николая и Святослава Рерихов в Москве внезапно умер Юрий Рерих. Мучительно и долго умирал Янис Карклиньш. Ухаживать за больным мне помогали те же рериховцы тридцатых годов... Приезжала на дачу в Майори и Лония Андермане, где лежал выписанный из больницы Янис Карклиньш...
Вспоминаю последнюю встречу с актрисой, уже в почтенном возрасте, в начале девяностых годов в зале «Аве сол», где отмечали 60-летие со дня создания Латвийского Общества Рериха. После окончания официальной части с докладами, выступила Лония Андермане. В этот раз она читала по памяти детские сказки Николая Константиновича Рериха. Читала в оригинале, на русском языке. Так проникновенно, с чувством большой любви и благоговения к автору, она ещё никогда не читала, а когда закончила выступление, долго не смолкали аплодисменты...
Осенью 1995 года после продолжительной тяжёлой болезни на восемьдесят восьмом году жизни, окружённая заботливыми друзьями, она ушла от нас...
Они безучастны к судьбе людей.
И тот, кто огнем идеи горит,
О смерти не думает, не говорит;
Сжигая себя, не щадя друзей,
Он всем, что дорого, жертвует ей;
Идет он к цели неколебим,
Бессильна хула и смех перед ним;
Во мраке, нависшем со всех сторон,
К звезде единственной он устремлен. Янис Райнис
