Им послушание, внимание и уважение[5]. Любовь и долг по отношению к причине и ноокосмической иерархии сплавлены в космической философии, таким образом, воедино. Это мешает усмотреть сходство этической концепции К.Э.Циолковского с христианской этикой, в который любовь Бога к своему творению и его вершине – человеку – также выступает исходным моментом. Не считая себя достаточно компетентным в проблемах интерпретации христианской этики, автор всё же полагает, что космическая философия придаёт императиву любви создателя космоса и его творения смыслы, принципиально отличающиеся от христианских. Например, в христианстве любовь человека к Богу неотделима от представления, что он является «венцом творения». Но у К.Э.Циолковского это место занимает по сути атом-дух, между тем как любовь к причине со стороны человека сохраняется в полной мере. Далее, в христианской этике уникальность человека возлагает на него особую ответственность за свои поступки. Но с атома-духа никакого спроса нет: он совершенно пассивен. Ответственность за его пребывание в «блаженстве» перекладывается на человека. Кроме того, христианин не согласится с тем, что космос создан для счастья атомов, а не для счастья человека. Для христианства заведомо неприемлем призыв к послушанию «высшим человекоподобным существом», которые становятся как бы посредниками между причиной и человеком, в свою очередь, рассматриваясь как боги различных «рангов». К.Э.Циолковский не только пересматривает христианское понимание богочеловека, но и вводит в космическую философию идею ноокосмической иерархии, воля которой должна исполняться человечеством. С точки зрения христианства, это ничто иное, как язычество. Язычеством является для христианина также интерпретация Иисуса Христа, который включается в ноокосмическую иерархию наряду с другими выдающимися личностями, «президентами» других планет. Неприемлема для христианства идея К.Э.Циолковского, согласно которой природная эволюция не остановится на человеке в его современном биологическом облике. «От него же произойдут более совершенные существа, где конец их развитию и есть ли он, никто не знает.
Высший человек может получить более крепкое здоровье, долголетие, совершенный ум, техническое могущество и проч.; всего ни предвидеть, ни вообразить нам нельзя.
Вот вам Бог с этой точки зрения». Но в космосе «множество планет старше Земли. Они уже успели выработать эти высшие существа, о которых мы только мечтаем … Мир битком набит такими богами»[15].
Каждая «зрелая» планета в космосе управляется, согласно К.Э.Циолковскому, «единым избранным, самым лучшим, самым совершенным на планете существом.
«Президенты» планет уже боги высшего порядка»[15]. Далее идут «правители» солнечных систем (боги третьего ранга), групп звёзд, звёздных скоплений, галактики, метагалактики «и так бесконечно, пока не дойдёт до объединения всего КОСМОСА. Этот высший бог порождён Вселенной и, может быть, и есть сам КОСМОС … Принимая Вселенную бесконечной, что весьма вероятно, не будет конца рангам божеств»[15]. Этот политеизм для христианина должен выглядеть чудовищной ересью, опять-таки своеобразным неоязычеством («неоязыческие» сюжеты в русском космизме отмечены Ф.И.Гиренком[16]. Тем более, что благоговение к причине и послушание высшим человекоподобным существам космоса включались К.Э.Циолковским в контекст одного же этического императива. Налицо сильное смешение христианства и эзотерики, которое сейчас чуть ли не предаётся анафеме.
Таким образом, теистический уровень этики К.Э.Циолковского включает идеи, которые обычно рассматриваются как взаимоисключающие: и собственно теистические, и пантеистические, и эзотерические. И это вовсе не удивительно, поскольку космическая философия К.Э.Циолковского политеистична, в том специфическом смысле, что включает богов различных рангов.
