Она не очень большое внимание уделила сидящему ожидающему человеку, но этот скромно сидящий человек с огромным удивлением перед ее красотой поглядел на нее. Она шла с рапущенными после мытья волосами, которые как длинная пелерина окутывали сверху до низу ее стан. Вернувшись из бани, вся семья села за стол в столовой ужинать, и тут только Елена Ив[ановна] вспомнила, что в передней сидит какой-то человек, приехавший, должно быть, по делу к дяде. Спохватившись, пошли к нему, пригласили его к столу. Это был невзрачно одетый, в охотничьих высоких сапогах, куртке и фуражке человек, очень скромно назвавший свою фамилию – Рерих. Из разговоров выяснилось, что он и есть знаменитый уже в то время художник Рерих, чьи картины уже были и в Третьяковской галерее в Москве, и на выставках картин Петербурга, и что приехал он к ним, к старому князю археологу, по делам археологических раскопок, производимых в этой местности. Старик-князь задержался в пути, и несколько дней Рерих прогостил в их усадьбе в ожидании приезда князя.
И вот за эти несколько дней решилась вся судьба Елены Ивановны.
Вот тот человек, которого так давно ожидала ее душа! Вот оно, то вдохновение, которое она так давно искала! Любовь взаимная решила все! Рерих уехал счастливым женихом, а она сияла от счастья.
По приезде осенью в Петербург, когда все съехались, состоялась их свадьба в церкви при Академии Художеств, на Васильевск[ом] острове.
Елена Ив[ановна] сама приезжала приглашать гостей к себе на свадьбу.
Поселились молодые в здании общества «Поощрения Художеств» на Б[ольшой] Морской, где Рерих имел казенную квартиру.
От этого брака было у них два сына: Светик и Юрик, как она, нежная мать, называла их.
Как-то летом, спустя много времени, Рерихи наняли в красивой усадьбе Новгородской губ[ернии] дом на лето, за отсутствием хозяев. Катаясь, мы заехали к ним. Елена Ив[ановна], очень любезная и милая хозяйка, после чая вынесла на террасу две картины, из них одна – «Ноев Ковчег», другая – «Иона три дня во чреве кита» – в темных библейских красках и тонах та и другая картина. Николай Константинович рисовал, а комментарии к его картинам писала Ел[ена] Ив[ановна], длинные пояснения, прилагаемые к каждой картине, их символическое значение и толкование. Написаны они были на длинных лентах бумаги, напоминавших древние папирусы. Так вдохновляла Елена Ив[ановна] своего мужа, и так вдохновлял он ее. В нем она нашла то, к чему стремилась.
С самого первого года замужества она проводила лето на раскопках Новгородский губ[ернии], живя с ним в землянках, просто одетая, как того требовала их совместная работа, на удивление всех родных ее, которые не понимали, как могла она мириться с такими на раскопках (конечно, только летом) первобытными условиями жизни.
И так всю жизнь прошли они рука об руку, полную взаимного понимания и любви. Вот где настоящий брак двух любящих сердец и душ!
Когда скончалась ее мать, после трудной операции в частной лечебнице, все собрались туда на панихиду. Елена Ив[ановна], облаченная в траур, но не в креп, как обыкновенно, а в длинную, шелковистую, как фата, ткань, и в ней она была очень женственна и хороша. Она во всем, всегда и в том что касалось ее внешности, соблюдала всегда красоту своей одежды. Такой она сохранилась в памяти, такой ее все помнили. Позднее она писала своей другой двоюродной сестре Р[ыжовой], дочери третьей сестры – Людмилы Васильевны, рожденной также Голенищевой-Кутузовой. С этой двоюродной сестрой она была особенно близка и дружна. Эта ее кузина не была так красива, как другие ее родственницы, но была очень умна, талантливая поэтесса, переводчица новелл иностранной литературы, хорошо знавшая иностранные языки. Елена Ив[ановна] тоже их знала и когда много позднее встретила свою бывшую гувернантку французского языка, парижанку, и хотя эта француженка была очень мало образованная, тем не менее Елена Ив[ановна] очень радостно ее приветствовала, на что указывает ее простота обращения со всякого рода людьми.
В своих письмах к своей любимой двоюродной сестре, уже из Индии, она писала, что вся предалась изучению новых откровений, которые так долго искала ее душа и что она уже никогда не покинет те страны и останется там навсегда, лучезарная, светлая и счастливая своими духовными высшими достижениями.
Вот все, что подсказала память о давно прошедших летах.
