Номера журнала
Анонс
 
Защитите имён выдающихся деятелей
Черноземова Елена Николаевна
Доктор филологических наук, профессор МПГУ

Пушкинское слово

Пушкинский Гуан благороден. Прежде всего, он вольнолюбивый отважный дворянин, нарушающий приказ короля об изгнании, более того, считающий такой приказ заботой о том, чтобы спасти его, страстного дуэлянта, от преследований и мести со стороны родственников убитых им на дуэли. Во-вторых, он неутомимый искатель красоты. Он искренне любит каждую женщину, которая прошла через его жизнь, в каждой видит ее неповторимость и, что вызывает безусловные симпатии к нему, за каждую готов заступиться.

Благородство пушкинского Дон Гуана не исключает возможности того, что его встреча с донной Анной перевернет всю его жизнь, станет поворотным моментом. Может быть, именно в ней он находит свой идеал. Тогда Командор, как посланец Тьмы, не дает осуществиться доброму преобразованию человека. Но вполне возможно и другое прочтение. Командор творит акт справедливого возмездия, зная заранее, что Дон Гуан неисправим и не может дать счастья беззащитной донне Анне, и, совершая невозможное, движимый лишь своею безграничной любовью к ней и чувством долга, он приходит, чтобы защитить ее от возможных несчастий. Гамлетовский вопрос, обращенный к призраку отца, о том, чьих сил он посланец, остается висеть в воздухе в финале «Каменного гостя».

Ни одно слово не помешает нам прочитать пьесу так, как будто Командор пришел защитить донну Анну от непостоянного и ненадежного Дон Гуана, а потом так, как будто Командор — посланец Тьмы, призванный не позволить Дон Гуану духовно возродиться.

В отличие от Мольера, создававшего комедию о наказанном непослушании и неверии, Пушкин уже самой жанровой ориентацией на трагедию утверждал неоднозначность и своего персонажа, и финала произведения: он призывал не смеяться над поверженным пороком, не радоваться торжеству добродетели, а сочувствовать все тому же фаустианству — неуемности, неукротимости, человечности, которая способна ошибаться, но привлекательна самой возможностью неправоты.

Отметим, что поиск Человеком граней между Добром и Злом, является одним из магистральных сюжетов[1] мировой литературы.

Понятие мировой литературы впервые было сформулировано Гете. Зародившееся во время работы над сборником стихов «Западно-европейский диван» (1819) и вырастающее из идеи взаимосвязанности различных культур и эпох, необходимости их взаимообогащения, оно было употреблено Гете в 1827 году, когда он констатировал вступление современного ему мира в эпоху мировой литературы, имея ввиду неукоснительную потребность во взаимодействии литератур национальных: «Сейчас мы вступаем в эпоху мировой литературы, и каждый должен теперь содействовать тому, чтобы ускорить появление этой эпохи». Понятие развивается вслед за высказанной Й.Г.Гердером идеей всемирной истории как истории культуры, звенья которой не иерархичны, а равноправны: за каждой национальной культурой признавалось свое внеоценочное по принципу «лучше — хуже» место, свой, только ей присущий вклад.

Русский национальный поэт объясняет, каковы жизненные установки и взгляды на действительность русского человека, в чем заключаются особенности русской точки зрения на мир. Эта русская точка зрения возникает и при описании фонтана Бахчисарая, и при оценке польских событий, и в изображении персонажа из испанской народной легенды.

Одна из существенных при этом проблем, стоящих перед русским поэтом — выбор пути русской культуры в ее отношении к Слову, поскольку именно в отношении к Слову состоит принципиальное отличие культуры Запада и Востока: западная культура выражает себя в Слове; восточная — в Молчании. И хотя деятельная сила Молчания была известна и западной культуре (вспомним хотя бы знаменитую ремарку в шекспировском «Ричарде III» — «Народ молчит», — которая обернется пушкинским — «Народ безмолвствует»), как ведущий принцип общения и существования она активно использовалась и используется на Востоке. Если вы захотите познакомиться с восточными системами знаний, вам придется не читать книги, а общаться с гуру, которые станут работать с вами отнюдь не словами, или далеко не только словами, Скорее всего, вам предложат вместе молчать и вчувствоваться, созерцать. Но даже молчать западный и восточный человек будут по-разному: один, стремясь синтезировать все в себе, другой — стараясь слиться с окружающим миром.

Представители западной культуры сегодня не понимают своеобразия русского отношения к Слову. Считают чудачеством то, что русские придают литературе какое-то особое, для западного человека непостижимое значение, некий высший смысл, между тем, как западным издателям, а зачастую и авторам, кажется, что литература — как чтение, так и писательство — лишь один из видов досуга.

Пушкин, стремительно развиваясь как поэт, сориентированный на западную культуру, — дарующий России изящную словесность, до него либо тяжеловесную и громобойную, либо вовсе не существующую, — в последние годы все больше стремился к немногословности, определив принципиально новые пути развития прозы, сделав слово более емким. Всякий раз находя адекватные способы выражения мысли, он был далек от положения «мысль изреченная есть ложь» и призыва к молчанию. Но стоит взглянут, на его черновики, чтобы убедиться в том, что был далек, но не слишком.

  • [1] Магистральный сюжет — термин, предложенный Л.Е.Пинским в отношении внутреннего единства шекспировских произведений. Под магистральным сюжетом Л.Е.Пинский понимал «единое и характерное в действии и персонажах всех образцов жанра, то внутренне родственное в этих образцах, в чем обнаруживается концепция жанра у их творца, у художника». Вслед за Л.Е.Пинским термин стали употреблять расширительно, понимая под магистральным сюжетом темы, развивающиеся от одной пьесы к другой. Переходящие, развивающиеся от произведения к произведению, от автора к автору темы представляется возможным проследить и в мировой литературе. Вычленяются следующие сквозные магистральные сюжеты:

    • поиски Человеком граней между Добром и Злом (желание разобраться в том, что есть Зло и что есть Добро);
    • поиски способов борьбы со Злом (решение проблемы, как, сражаясь со Злом, не быть в него втянутым);
    • испытание Человека Властью;
    • испытание Человека Любовью;
    • испытание Человека Знанием.
    Пинский Л.Е. Шекспир: Основные начала драматургии. — М., 1971. Пинский Л.Е.Магистральный сюжет. — М., 1989. Черноземова Е.Н. Система жанров английской драматургии 80-90 годов XVI века. — М., 1995.
  • [2] Михайлов А.В. Литература и философия языка / Подготовка текста Н.Плотникова // Логос: Философско-литературный журнал. — 1996. № 8., С. 52-68.
  • [3] Не знаю, есть ли идеологи у современной компьютерной программы Word — что и означает Слово, которая пытается вобрать в себя, перевести на свой язык все человеческое Знание. Это попытка создать информационный центр под стать строительству Вавилонской башни, замысел которой был основан на желании сравняться с Богом. Но за пределами столь преуспевающего замысла оказываются огромные территории России. В прошлом году, когда была получена финансовая поддержка Сороса для подключения к сети Internet Научно-культурного центра заповедника Михайловское, оказалось, что нужной для подключения линии нет даже в Пскове. В России носителями уникальной информации, неповторимого Знания о жизни и ее существе по-прежнему остаются люди. Говоря на языке компьюторщиков, каждый из людей — отдельный информационный файл (file, англ. — подшивка документов).
  • [4] Маковский М.М. Язык — Миф — Культура: Символы жизни и жизнь символов. М., 1996. С. 282-284.
  • [5] Там же.
  • [6] Михайлов А.В. Литература и философия языка.
  • [7] Русская критика о Пушкине: Избранные статьи. Комментарии / Сост. А.М.Гуревич. М., 1998. С. 286.
  • [8] Отметим, что М.М.Маковский обращает внимание на сходное звучание английских слов word (слово) и sword (меч), связывая такое сходство с традицией заговаривать оружие и отмечая далее сходство в звучании готского слова hairus (меч) и индоевропейского корня ker — (издавать звуки), что еще раз подчеркивает мысль о высказанности, озвученности слова.
  • [9] А.М.Гуревич в комментариях к тексту указывает на ошибку Блока. Эти слова произносит во второй сцене «Моцарта и Сальери» Моцарт. Комментарии // Русская критика о Пушкине: Избранные статьи. Комментарии / Сост. А.М.Гуревич. М., 1998. С. 287.
  • [10] Цитата из стихотворения Пушкина «Поэт» (1827).
  • [11] Словосочетание из стихотворения Тютчева «О чем ты воешь, ветр ночной?..» (1835).
  • [12] Цит. по: Блок А. О назначении поэта // Русская критика о Пушкине: Избранные статьи. Комментарии / Сост. А.М.Гуревич. М., 1998. С. 201-202.
  • [13] Михайлов А.В. Литература и философия языка.
  • [14] Данте Алигьери. Божественная комедия / Пер. М. Лозинского — М., 1992. С. 17.
  • [15] Лозинский М. Комментарии // Данте Алигьери. Божественная комедия / Пер. М. Лозинского — М., 1992. С. 516.
  • [16] Пико делла Мирандола. Речь о достоинстве человека. Комментарий к канцоне о любви Джироламо Бенивьени // Эстетика Ренессанса. — В 2-х т. - М., 1981. Т. 1., С. 243-404.
  • [17] Пушкин А.С. О поэзии классической и драматической, черновик 1825 года // Пушкин А. Собр. соч. Золотой том. — М., 1993. С.719.
  • [18] О ничтожестве литературы русской» // Пушкин А. Собр. соч. Золотой том. — М., 1993. С. 747.
  • [19] П.В.Анненский // Пушкин. Материалы для его биографии и оценки произведений. — Изд. 2., 1873. С. 278
 
Версия для печати

Новости портала Музеи России
Лента предоставлена порталом Музеи России
Матариалы и пожелания направляйте по адресу news@museum.ru