Он говорил, что все это не хранится, а просто лежит и может куда-нибудь пропасть, поэтому что-то надо делать. И запланировали мы создать Международный Центр, работающий на базе Кулу. «Ваши ученые могут приезжать, останавливаться там, изучать гималайские растения, целебные травы и прочее.
Это огромное поле деятельности. Почему ваши люди не приезжают?» — спрашивал он. Я объяснял: «Потому, что не знают, что есть такая возможность». С другой стороны, и с деньгами у нас, как всегда, в стране было плохо. Когда же, в конце концов, создали этот Центр, то выяснилось, что туда приехали не наши ученые, а болгарские, и очень прочно там обосновались, поскольку приехали с большим количеством долларов.
Как вы помните, они были нам большие друзья в то время и, как все страны народной демократии, сидели на нашей шее. Но доллары у них были, а у нас, как всегда, ничего. Это как-то его очень смутило. «Я — говорит — не для болгар старался. Я хотел, чтобы наша страна могла извлечь пользу». Вот так то, что было задумано, не получилось. Задумано было для России, а получилось для других.
Приезжал он и в Москву, но я в то время оставался в Дели, поэтому ничего не могу сказать о его пребывании здесь. Но знаю, что к нему в нашей стране всегда относились радушно и принимали очень хорошо, — каждый раз он возвращался очень довольный. Только вот о потере вещей из коллекции Юрия Николаевича он мне рассказывал с горечью. И здесь я ему подсказал: «Знаете, отдайте эту квартиру под музей государству. Государство все-таки не будет так разворовывать. А сейчас это никому не принадлежит». Он тогда садился и писал письмо Косыгину с тем, чтобы что-то исправить. Но с этим так ничего и не вышло.
Очень интересные отношения у него были с его супругой Девикой Рани, племянницей Рабиндраната Тагора. Оба они были в годах, и весьма трогало отношение пожилой, но удивительно красивой женщины к своему пожилому, но тоже удивительно красивому мужу. Он обладал очень благородной внешностью. Когда я его увидел в первый раз, это меня сразу поразило.
Девика Рани была героиней индийского немого кино. Я смотрел фотографии (фильмов, правда, не видел) — она была удивительной, какой-то небесной красоты женщиной. Для индийского немого кино своего периода она была очень популярная актриса. Поэтому однажды, когда мы с супругой провожали их в отель, то явились свидетелями совершенно потрясшей нас картины.
Пожилая индийская пара, которая шла нам навстречу, вдруг остановилась и встала на колени перед Девикой Рани. Девика погладила им руки, поулыбалась, и они пошли дальше. А она сказала, что так часто случается с пожилыми людьми. Они, говорит, меня боготворили, когда я была звездой немого кино. Девика Рани немножко научилась говорить по-русски.
И как-то всегда, когда она о чем-то говорила, в центре ее разговора был Святослав Николаевич. Было очень приятно видеть и слышать таких заботливых друг о друге пожилых людей. Мы дружили все пять лет, что я пробыл в Индии. Судьба сделала мне большой подарок.
Сегодня, когда мы слушали запись речи Святослава Николаевича, он говорил о своем отце, давал характеристики, оценки. Я слушал и думал: ведь многое из этого относится и к нему самому. Они были очень близки с отцом и часть этих характеристик подходит к нему совершенно. Он был большой труженик, большой мыслитель, вообще большой души человек.
