Слова «Я есмь Путь и Истина», — сказанные Великим Учителем почти две тысячи лет назад, вели ее на этом тяжелом Пути.
Стал ли тот Путь, на который через Христа призвало Высшее Космическое Начало человечество две тысячи лет тому назад, путем большинства? Определенно можно сказать, что нет. Двух тысяч лет почитания Христа человечеству не хватило, чтобы от поклонения перейти к действию и осознать эволюционный смысл, казалось бы таких простых слов — «Я есмь Путь, Истина и Жизнь».
III. Путь Заратустры-сверхчеловека
Двух тысяч лет с избытком хватило на осуществление того, второго альтернативного пути, на котором царствовала лишь свободная воля человека. Путь этот, в силу определенных исторических условий возник в пространстве мысли и творчества Запада. Художественное олицетворение он получил в собирательном образе сверхчеловека Заратустры, героя философского произведения Ф.Ницше — «Так говорил Заратустра».
Если Новый человек Соловьева, названный им Богочеловеком, преображенный, высоко духовный, нравственный и утонченный существовал в пространстве любви и красоты и сам излучал и творил эту Красоту, то Новый человек, сверхчеловек Ницше, бунтарь, разрушитель и безбожник, признавал лишь силу и творил Новый мир собственным волевым усилием. Заратустре, в отличие от Богочеловека, были неведомы подлинные закономерности человеческой эволюции, он был невежествен в области изначально-естественной религиозности и не понимал эволюционной сути и цели земного творчества. Во имя своего земного царства он отринул Беспредельность, убил в себе Высшее начало, а сделав это, сам захотел в земном царстве стать этим Высшим, строящим мир по своей воле и своему разумению. Иными словами, возжелал стать Богом, не став еще преображенным человеком, в истинном понимании этого слова.
Вот некоторые мысли, которые Ницше бросил в мир ХХ века через своего сверхчеловека.
«Я — Заратустра, безбожник, который говорит: «Кто безбожнее меня, чтобы я мог радоваться его наставлению?»
«Я — Заратустра, безбожник: где я найду подобных себе? Подобны мне все, кто отдает себя самих своей воле и сбрасывает с себя всякое смирение».[16]
«Бог умер: теперь хотим мы, чтобы жил человек».[17]
«Лучше самому быть Богом».[18]
«Некогда говорили: Бог — когда смотрели на дальние моря; но теперь я учил вас говорить: сверхчеловек. Бог есть предположение, но я хочу, чтобы ваше предположение простиралось не дальше, чем ваша созидающая воля. <...>
Могли бы вы мыслить Бога? — Но пусть это означает для вас волю к истине, чтобы все превратилось в человечески мыслимое, человечески видимое, человечески чувствуемое!
Ваши собственные чувства должны вы продумать до конца!
И то, что называли вы миром, должно сперва быть создано вами: ваш разум, ваш образ, ваша воля, ваша любовь должна стать им».[19]
«Бог есть мысль, которая делает все прямое кривым и все, что стоит, вращающимся».[20]
«Прочь от Бога и богов тянула меня та воля: что осталось бы созидать, если бы боги существовали!»[21]
Последняя фраза нуждается в особом комментарии, ибо имеет отношение к концепции творчества. Если в пространстве Духовной революции новое творчество рассматривалось как теургия, или сотрудничество с Высшим, то Заратустра противопоставил творчество человека творчеству Высшего начала. Вместо принципа, дополняющего одно творчество другим, он утверждал несовместимость одного с другим. Или — или. Или Бог, или я — человек.
Заратустра так же бесцеремонно попрал Великий космический закон о гармонии двух начал — женского и мужского, отведя женщине подчиненную роль, полностью следующую мужской воле и желаниям.
Владимир Соловьев писал о преображении человека, которое может состояться только в сотрудничестве с Высшими мирами, Высшими силами.
Заратустра Ницше настаивал на другом — «Человек есть нечто, что должно превзойти».[22]
Превзойти самого себя можно только усилиями собственной воли, действующей в пространстве земной материи. На этой воле, по мысли Заратустры, и должно держаться царство земное, властелином которого станет сверхчеловек.
«Страданиями и бессилием созданы все потусторонние миры и тем коротким безумием счастья, которое испытывает только страдающий больше всех.
Усталость, желающая одним скачком, скачком смерти достигнуть конца, бедная усталость неведения, не желающая больше хотеть: ею созданы все боги и потусторонние миры. <...> Но «другой мир» вполне сокрытый от человека, этот обесчеловеченный, бесчеловечный мир, составляющий небесное ничто; и чрево бытия вещает человеку не иначе как голосом человека».[23]
