В ХХ веке в великом противостоянии сошлись крылатые и бескрылые. Те и другие боролись за свой Новый Мир, за право строить этот мир по уровню своего сознания, по своим представлениям.
Первая серьезная схватка между ними произошла в пространстве России и закончилась поражением крылатых, разгромом Духовной революции, гибелью русской культуры. Земное царство Великого Инквизитора, о котором говорил он в своем монологе Христу, воплотилось в ХХ веке.
Противостояние двух различных путей подхода к проблемам Нового мира и Нового человека составило главную драматургию ХХ века в его философском и творческом выражении.
В 1900 году перед самым началом ХХ века ушли из жизни почти одновременно, с разницей не более месяца, два человека. Один — великий русский поэт и философ Владимир Соловьев, другой — известный немецкий философ Фридрих Ницше. В том, что они оставили этот мир одновременно, не было случайности, а скорее присутствовала некая тайна, уходящая своими корнями в сложнейшие процессы космической эволюции. Оба они, Соловьев и Ницше, стояли у истоков двух противоположных путей к Новому миру, и персонифицировали собой эти пути.
II. В.Соловьев и теургия
Пространство русской культуры и Духовной революции сформировало три важнейших концептуальных методологических положения, без которых нельзя было реально решить практическую проблему Нового мира и Нового человека так, как она складывалась в поле творческого откровения.
1) При решении этой проблемы необходимо было учитывать влияние на земную жизнь миров более высоких измерений и иного, более тонкого состояния материи. Воздействие Высшего инобытия на земную жизнь было много шире и значительней, чем мы себе это представляем. Религиозный и творческий опыт, который был накоплен человечеством к концу 2-го тысячелетия самым определенным образом свидетельствовал о присутствии такого влияния, затрагивавшего все области человеческой деятельности и прежде всего пространство самой культуры. Весь внутренний мир человека, который предопределяет наши внешние проявления, тесно связан с инобытием, вне зависимости от того, осознает это сам человек или нет.
Такое важнейшее эволюционное явление, как Красота имеет своим истоком Высшие Миры и Высшее Творчество. Через красоту в плотный мир идет тонкая энергетика, поэтому подлинное искусство, как таковое, является мощным энергетическим полем в эволюционных преобразующих процессах.
2) Новое творчество, или предчувствие его, являлось одним из важных движителей в направлении к Новому миру, к преображению человека. Предчувствия эти запечатлевались на полотнах художников, звучали в музыке, выливались в стихах. Вот одно из них, принадлежащее одному их крупнейших поэтов нашего века, Редьярду Киплингу. Оно называется «Послание».[6]
выцветет кисти след,
Засохнут все тюбики, и помрет
последний искусствовед,
Мы отдохнем десяток веков,
и вот в назначенный час
Предвечный Мастер Всех Мастеров
за работу усадит нас.
Тогда будет каждый, кто Мастером был,
на стуле сидеть золотом,
И по холстине в десяток миль
писать кометным хвостом.
Не чьи-то писать портреты —
Магдалину, Павла, Петра...
И не знать, что значит усталость
век за веком с утра до утра!
И только Мастер похвалит нас,
и упрекнет только он,
И никого тогда не прельстит
ни денег ни славы звон:
Лишь радость работы на Новой звезде —
дана будет каждому там
Во имя Творца сотворить свой мир
таким, как видит он сам!
В этом стихотворении изложены основные положения творческого откровения, изложены ярко и образно, но вместе с тем и философски глубоко. И его последние строчки:
таким, как видит он сам!
заключают в себе весь смысл эволюционного изменения творчества и превращения его в творчество жизни. Искусство должно превратиться из творчества, ограниченного полотном, бумагой, нотой, в искусство космической жизни, новой жизни более высокого измерения преображенной материи.
Художник, — писал Вячеслав Иванов, — «не должен налагать свою волю на поверхность вещей», а должен «прозревать и благовествовать сокровенную волю сущностей. Как повивальная бабка облегчает процесс родов, так должен он облегчать вещам выявление красоты; чуткими пальцами призван он снимать пелены, зарождающие рождение слова. Он утончит слух и будет слышать «что говорят вещи», изощрит зрение и научится понимать смысл форм и видеть разум явлений, нежными и вещими станут его творческие прикосновения. Глина сама будет слагаться под его перстами в образ, которого она ждала, и слова в созвучия, представленные в стихии языка. Только эта открытость духа сделает художника носителем божественного откровения».[7]
- [1] Мир Огненный, III, 350.
- [2] Николай Бердяев. Философия творчества, культуры и искусства. М. 1994. Т. II. С. 414.
- [3] Мир Огненный, I, 157.
- [4] Николай Бердяев. Философия творчества, культуры и искусства. М. 1994. Т. II. С. 418.
- [5] Андрей Белый. Символизм как миропонимание. М. 1994. С. 297.
- [6] Редьярд Киплинг. Мохнатый шмель. М. 1999. С. 266.
- [7] Вячеслав Иванов. Родное и вселенское. 1994. С. 144.
- [8] Вячеслав Иванов. Родное и вселенское. М. 1994. С. 160.
- [9] Мир Огненный, III, 183.
- [10] Надземное, 590
- [11] Философия русского религиозного искусства XVI-XX в.в. М. 1994. С. 217
- [12] Евангелие от Матфея, 17:2.
- [13] Зов. 25.07.22.
- [14] Николай Бердяев. Философия творчества, культуры и искусства. М. 1994. Т. I. С. 81.
- [15] Иерархия, 14.
- [16] Ф.Ницше. Так говорил Заратустра. СПБ. 1996. С. 168.
- [17] Там же. С. 289.
- [18] Там же. С. 262.
- [19] Ф.Ницше. Так говорил Заратустра. СПБ. 1996. С. 81.
- [20] Там же. С. 82.
- [21] Там же. С. 83.
- [22] Там же. С. 45.
- [23] Там же. С. 28.
- [24] Там же. С. 8
- [25] Там же. С. 71.
- [26] Николай Бердяев. Философия творчества, культуры и искусства. М. 1994.
- [27] Николай Бердяев. Философия творчества, культуры и искусства. М. 1994. Т.I. С. 149-150.
- [28] Там же.
- [29] Община
- [30] Беспредельность, 25.