Спустя девять дней, 29 апреля 1942 года, Александр Иванович Клизовский был помещен в тюремную больницу, где и умер от сердечной недостаточности – в деле есть заключение врача.
Жене и дочери дали неправильную информацию – будто бы его расстреляли в Рижском централе. Спустя неделю в Ригу вошли немцы. Поскольку Алма Георгиевна была немкой, Глафиру взяли работать на немецкую биржу. Летом 1944 года стало ясно, что немцам придется покинуть Латвию. Что могли ожидать две беспомощные женщины, муж и отец которых расстрелян за "контрреволюционную деятельность", от прихода советских войск... И они решили уехать в Германию с последними пароходами. Накануне отъезда Глафира зашла проститься с друзьями детства.
Она навестила Лидию Рейзниеце, которой оставила на память свою фотографию, Галину Шичко, попрощалась с близкой подругой Ириной Наркевич и пообещала сразу же дать о себе знать.
Однако вестей от нее больше не было. Только откуда-то пришел слух, что Алма Георгиевна не выдержала выпавших на ее долю страданий и почти сразу же умерла. О судьбе Глафиры информации нет. В 1989 году документы Клизовского прислали в Ригу, и, естественно, его реабилитировали – уголовное дело прекращено в связи с отсутствием состава преступления...
Из уголовного дела
Что касается моей службы в Красной армии и в белой, то мое участие в них было и непродолжительным, и незначительным. В Красной армии я служил в течение трех месяцев на курсах всеобщего военного обучения в Киеве как военный руководитель. Но так как эти курсы вскоре были расформированы, а я во время ликвидации их болел воспалением легких, то мое участие этим и ограничилось.
По занятии Киева белыми войсками всем бывшим офицерам приказано было регистрироваться. Так как я политикой вообще никогда не занимался и считал своим долгом быть лояльным к любой власти, то исполнил и это требование новой власти. Но в белую армию старых офицеров принимали неохотно. Там служили молодые, которые почти все были полковниками, и они не хотели лишаться своих командных должностей. Из бывших старых офицеров были сформированы караульные батальоны, которые несли караульную службу и поддерживали в городе порядок. Но в Киевском карауалыюм батальоне я пробыл около двух месяцев и перешел на службу в г. Черкассы на должность помощника командира государственной стражи. Здесь я прослужил тоже около 2-х месяцев. Отступавшая через Черкассы белая армия грабила население, (командир) не мог по недостатку сил ничего сделать. Один раз начальник стражи приказал мне собрать стражников и остановить грабежи населения. Набрав 6 человек, я отправился на улицу, где происходил грабеж. Грабила целая команда, человек 50, заходили в дома, брали то, что им было нужно, клали на подводы и ехали дальше. Увидев меня, сказали: "Вы что, пришли жидов спасать? Уходите, а то расстреляем". Мои стражники разбежались, и мне пришлось уйти (...). По эвакуации из Черкасс и по приезде в Одессу мне снова пришлось служить в караульном батальоне. Отступление белых продолжалось дальше, за границу. Наше начальство, имея уже билеты на пароход, твердило, что мы должны поддерживать порядок до последнего момента. Но большинство офицеров, служивших, как и я, в караульном батальоне, предчувствуя катастрофу, на службу не явились. В день наступления Красной армии в Одессу на службу прибыли только я и еще два человека, остальные разбежались. Этим мое служение в белой армии закончилось.
Таким образом, я хотя и служил в белой армии, но моя служба была такого рода, что я никогда активного участия в борьбе против красных сил не принимал и сознательно этого избегал.
Вот, собственно говоря, и все, что удалось выяснить на сегодняшний день. Правда, во мне теплится надежда, что судьба еще раз явит нам свою благосклонность. В один прекрасный день вдруг раздастся телефонный звонок или же все произойдет как-то иначе ... Собственно, это не столь важно. Главное в другом – Александр Иванович Клизовский знал, что настанет время, когда книги его будут по достоинству оценены. И благодарные потомки проявят неподдельный интерес к людям, которые в те далекие трудные годы в бедности, практически в одиночестве, непонятые своим окружением, работали ради будущего нашей планеты. Для них он оставил свои записки, которые передал кому-то на сохранение. Но кому?
