Повидаться со Святославом Николаевичем приехали в Ленинград две юные дочери Советского Генерального консульства в Мадрасе Ивана Михайловича Харченко — Наташа и Татьяна. Так как я тенью ходила всюду за Святославом Николаевичем и Девикой Рани, то тоже оказалась там, в кабинете, когда стол отодвинули, стали любоваться портретом, я села под стол и сфотографировала на позитивную цветную и черно-белую фотопленки полный портрет и его фрагмент — лицо с темно-голубыми тазами. На оборотной стороне портрета я увидела название картины, написанное самим Святославом Николаевичем по-английски: «Возлюби ближнего своего, как самого себя».
Однажды я была невольным свидетелем того, с какой сердечностью Святослав Николаевич относился к Ивану Михайловичу. 29 октября 1984 года Святослав Николаевич был приглашен в Институт Международных отношений на встречу со студентами этого института и студентами Института Азии и Африки МГУ. В это закрытое для посторонних посетителей место я попала благодаря Ивану Михайловичу. Мы с ним сидели рядом в первом ряду. Я стенографировала выступление Святослава Николаевича. Как только встреча завершилась, Святослав Николаевич сразу же, не обращая внимания ни на кого больше, направился прямо к Ивану Михайловичу. Они трогательно обнялись. Подошла Вера Петровна. И с ней Святослав Николаевич точно так же поздоровался — светло и радостно.
В 1992 году я получила от Святослава Николаевича письмо с приглашением стать членом созданного им мемориального совета или треста в Индии. Поехать на открытие не смогла, письмо это для меня является, конечно, реликвией. Когда Святослав Николаевич и Девика Рани последний раз были в Москве в ноябре 1989 года, мне очень хотелось, чтобы Святослав Николаевич разрешил издать все мои стенограммы — беседы с ним. Он сказал так: «Вот перед вами Людмила Васильевна, все свои права я передал ей. Все это решать будет она».
Должна зафиксировать еще один факт того времени: вскоре я собиралась в США по вызову родственников, рассказала об этом Святославу Николаевичу и о том, что господин Энтин пригласил также побывать в Нью-Йоркском музее Рериха. В ответ услышала следующее: «Кира, а мы дружим с леди Кэмпбел Стиббе. Где она сейчас, я не знаю. У нее три адреса. Возьмите их у Мэри».
Подобное предупрежден ие я у слышала от Кэмпбел Стиббе, будучи в Америке, сказанное ей Святославом Николаевичем о господине Энтине : «Нам второй Хорш не нужен».
Большой радостью для нас было создание в Москве 2 октября 1989 года Советского Фонда Рерихов. И что по предложению Святослава Николаевича меня тоже включили в состав правления. 24 ноября 1989 года я была на единственном в присутствии самого Святослава Николаевича, заседании и сидела с ним рядом. Мною зафиксированы не только беседы Святослава Николаевича но также летопись его жизни и творчества, которую в 1975 году в Ленинграде Святослав Николаевич проверил и откорректировал. Об этом я подробно рассказывала в своем выступлении на конференции в Одессе в 1997 году.
Возвращаюсь к воспоминаниям 40-летней давности. Ведь тогда 21 мая 1960 года умер Юрий Николаевич — великий и любимый брат Святослава Николаевича. Несмотря на личное горе, Святослав Николаевич поступил героически и не уклонился от долга, он продолжал общаться с людьми. Каждый день ходил на выставку, выступал в лекционном зале музея, сурово принял от брата чашу духовного подвига родителей по эстафете.
В течени и 30 лет часто приезжал в СССР и стучался в каменные сердца. Работая тогда вместе с Воробьевой-Дисетовской над описью в научной библиотеке Юрия Николаевича, я прочувствовала на себе, какой напряженный трудовой ритм жизни был в этой великой семье. Все было подчинено дисциплине труда и только труда. Святослав Николаевич приезжал в разное время. И подбадривал, заглядывал в то, что я в этот момент делала, писала что-то от руки или печатала. Святослав Николаевич молча внимательно смотрел, а иногда быстро и весело говорил: «Хорошо». Мне же было неловко и тягостно от своего несовершенства. Девика Рани покровительствовала мне. Однажды она сказала Святославу Николаевичу: «Ну почему ты так ласков со всеми? Обними Киру...» Святослав Николаевич обнял, прижал к сердцу. В это незабываемое мгновение я почувствовала, что уже переживала такое прежде во сне, задолго до знакомства с Юрием Николаевичем и Святославом Николаевичем... Святослав Николаевич тут же ушел. Больше такое никогда не повторялось. И когда мы провожали Святослава Николаевича и Девику Рани в аэропорту, он всех тепло обнимал по-русски. А Риту даже поцеловал в лоб по-отечески. И я хотела этого же, но со мной Святослав Николаевич попрощался только за руку.
В Ленинграде Святослав Николаевич постоянно где-нибудь бывал. В Государственном музее и Исаакиевском соборе мы были в закрытый для посетителей день. Как только Святослав Николаевич вошел в собор, он мгновенно оказался у Царских врат алтаря и радостно воскликнул: «Вот здесь я мальчиком прислуживал батюшке!» После всенощной ездили в Троицкий собор Александро-Невской Лавры. Были в Буддийском храме на Приморском проспекте. Святослав Николаевич надеялся увидеть там большую статую Будды, но ее не оказалось на месте. Затем Святослав Николаевич искал эту статую в запаснике музея Казанского собора среди бесконечного множества подобных статуй разного размера. Это тоже было поразительно — сколько там было всего!
