Россия для русской философии — особая, часто очень болезненная тема, связанная с личным переживанием ее истории, с надеждами о будущем России, ее предназначением и исконно русскими вопросами: "Что делать?" и "Кто виноват?".
Особенно остро эти вопросы зазвучали на рубеже XIX и XX столетия. Россия стояла на пороге серьезных исторических изменений, назревала революционная ситуация, в интеллектуальных кругах усиливались апокалиптические настроения, связанные с предчувствием "гибели старой России". Вместе с тем это было время бурного расцвета культуры, русского ренессанса, который впоследствии стали называть "серебряным веком". Замечательный русский философ Н.А.Бердяев, живший в это время, впоследствии писал: "В эти годы России было послано много даров. Это была эпоха пробуждения самостоятельной философской мысли, расцвета поэзии и обострения эстетической чувствительности, религиозного беспокойства и искания, интереса к мистике и оккультизму". (Бердяев Н.А. Самопознание. - М.: Книга, 1991. - с. 140). Культурно-духовное движение этого времени имело синкретический характер. Оно объединяло в себе различные течения религиозно-философской мысли, мистической философии и оккультизма. Общим был интерес к языческим истокам, эллинской культуре, космической философии. Интеллектуальная атмосфера этого времени была насыщена надеждами на духовное обновление России, которое, как полагали, даст возможность ей осуществить свою миссию в истории. Мысль о великом предназначении России, богоизбранности и богоносности ее народа, издавна существовала в русской культуре. Начиная с идеи Москвы как третьего Рима, она красной нитью прошла через всю историю общественной мысли и кульминировала в философии Серебряного века под именем Русской идеи. Эта идея не была иллюзией будущности России. Она исходила из глубин русской духовности. Н.А.Бердяев писал по этому поводу: "Не может человек всю жизнь чувствовать какое-то особенное и великое призвание и остро осознавать его в периоды наибольшего духовного подъема, если человек этот ни к чему не предназначен. Это биологически невозможно. Невозможно это и в жизни целого народа" (Бердяев Н.А. Судьба России. - М., 1990. - с. 8). Существует несколько интерпретаций Русской идеи. Общий замысел ее принадлежит В.С.Соловьеву, философия которого оказала большое влияние на культурный подъем в России в начале XX века. Русская идея в его интерпретации носила ярко выраженный мессианский характер. Смысл ее заключался во всемирном христианском преображении, выразителем и инициатором которого должен был стать русский народ. В философии Серебряного века Русская идея получила более узкое толкование. Вяч.И.Иванов видел в русской идее претворение христианского универсализма, поскольку она чужда национальному эгоизму и соединяет в себе "родное и вселенское". Е.Н.Трубецкой находил суть русской идеи не в христианском объединении мира, а в реализации особенностей русской национальной культуры в христианстве. В.В.Розанов выступал с критикой христианского универсализма Русской идеи и высказывался в защиту национальной культуры. Значительный вклад в разработку Русской идеи внес Н.А.Бердяев. Его книга "Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX и начала XX века" (Париж, 1946) концептуально объединила различные интерпретации Русской идеи, существовавшие в философии Серебряного века.
Размышляя о русском самосознании, Бердяев отмечает, что "В нашем национальном сознании никогда не было меры, никогда не было спокойной уверенности и твердости, без надрыва и истерии" (Бердяев Н.А. Философия творчества, культуры и искусства. В 2-х т. - М., 1994. - Т.1. - с. 105). Характер русской души символически отражен в географии русской природы. Бердяев считал, что "все внешнее всегда есть лишь выражение внутреннего, лишь символ духа. И равнинность русской земли; ее безгранность, бесконечность ее далей, ее неоформленная стихийность есть лишь выражение равнинности, безгранности русской души, ее бесконечных далей, ее подвластности неоформленной национальной стихии". (Бердяев Н.А. Там же, с. 106). Русская душа отличается исключительной "чуткостью к мистическим и апокалипсическим токам", она "открыта всем далям, устремлена в даль конца истории". "Русская душа способна на радикальные эксперименты", она не закована религиозной и культурной дисциплиной. В ней отсутствует настоящий инстинкт самосохранения. Русский человек "легко истребляет себя, распыляется в пространстве", может дойти до упоения гибелью. Эти национальные качества русской натуры в соединении с уникальной одаренностью народа, глубиной его духовной культуры создают неповторимый облик России. "Россия, — писал Бердяев, — страна великих контрастов по преимуществу — нигде нет таких противоположностей высоты и низости, ослепительного света и первобытной тьмы" (Бердяев Н.А. Судьба России. - М., 1990. - с. 73).
Фундаментальное противоречие России заключается в том, что высокий духовный потенциал не может проявиться в полную силу на материальной плане. Существует колоссальный разрыв между высокими устремлениями русского человека и низким гражданско-бытовым уровнем жизни. "Принцип "Все или ничего" в России, — пишет Бердяев, — оставляет победу за ничем".
