Второе качественно принципиальное различие этих двух культур выражается в способе ощущения себя человеком. Если в западных культурах важно то, что в книге определяется словом «самость,» ощущение себя как существа, которое ассимилирует и подчиняет всё, что его окружает, то в восточной культуре, наоборот, самое важное — это раствориться в мире. И вот опять же: где в этом всём русский человек? Книга написана и об этом.
В книге возникает разговор о таком пока ещё очень плохо прописанном и мало изученном явлении как странничество. И сразу говорится о том, что по сути дела нет и никакой литературы о странниках. Мне тоже пришла в голову мысль, что в русскую культуру не вошла книга, которая является, выражаясь современным языком, бестселлером всей западной культуры. Это книга Джона Бейгена, англичанина, которая называется «Путь паломника», где говорится о жизненном пути человека именно как о преодолении многочисленных препятствий. Эта книга не вошла в русскую культуру, но Пушкин ее читал и читал по-английски. Я обратила внимание на то, что, действительно, есть такие книги, которые в русскую культуру не входят, но которые для западной культуры являются значимыми. Над этим задуматься меня заставила тоже та книга, о которой сегодня идёт речь.
Ещё один момент, который абсолютно точно и ясно обозначен в «Граде Светлом», — это момент прихода символа Троицы в русскую культуру. Когда мы говорим о значении Сергия Радонежского или о значении творчества Рублёва, мы всегда говорим о Троице, но мало когда отдаём себе отчёт, что делает с русским сознанием вхождение этого символа в жизнь, в культуру, в систему мышления. Когда мы смотрим на Знамя Мира и видим три огненных круга, мне сразу вспоминается финал «Божественной комедии» Данте. Финал, в котором Данте предлагает нам взглянуть на Божество: Бога видеть нельзя, Бог есть Свет, но Данте говорит о Нём как о трёх сливающихся шарах. И то, как прочитывается Божественное Триединство, Данте проговаривает в надписи на вратах ада. Я в переводе с латинского прочитаю эти слова. Там говорится: «Я высшей властью, полнотой всезнания и первою любовью сотворён». Так описывается Божественное Триединство. То есть там говорится о Высшей власти Бога-Отца, полноте знания Бога-Сына и первой любви как теологическом символе Святого Духа. Если прочитывать далее развивающуюся западную культуру, мы видим, что мысль западная долго билась над тем, что значит в земной жизни быть человеком достойным. И ответ всякий раз был таким: быть человеком достойным — это значит пройти в земной жизни три испытания: властью, любовью и знанием. И соподчинить три этих начала в себе так, как они соподчинены в Божестве. То есть каждому человеку свойственно проходить испытания этими тремя началами, но прожить жизнь так, чтобы не помешало ничего и чтобы всё было воспринято в гармонии, — вот, наверное, цель человека.
То, что в нашу культуру не входят многие западные произведения, то, что они остаются как бы за гранью нашего сознания и нашего чтения, приводит к тому, что мы до сих пор не выработали язык говорения о духовных явлениях. Если мы опять же обратимся к Пушкину, то Пушкин, ощущая эту нехватку говорения о духовных моментах, в одной из своих заметок писал: «Языка метафизического у нас нет вовсе».
Несмотря на то, что в русской культуре общее культурное пространство между жизнью светской и жизнью духовной было найдено довольно давно, язык говорения об этих вещах остаётся не выработанным. У меня нет оптимизма по поводу чиновников, особенно чиновников от науки. Я чувствую, что возражения против книги «Град Светлый» будут и будут довольно яростными. Предполагаю, что чиновники от науки скажут: «Мы не знаем, что такое космическая энергия». Поэтому я думаю, что появление таких книг — очень нужный и важный шаг.
Клара Шарафовна Мансурова, вице-президент Международной Лиги защиты Культуры:
Читала книгу взахлеб два дня. А ведь в ней собраны события за сто лет. Такое ощущение, что в книге собрано всё. Обратите внимание: начинается от первой мировой войны и заканчивается сегодняшним днём. Почти век. И этот век очень емко уложился в одну тоненькую книжку. Книжку необыкновенную, в которой дан анализ всего: и революции, и того, что было после революции, и наших дней, и, самое главное, там образ Ленина. Сначала Ленина обожествляли, считали, что это статуя, на которую надо молиться всем; потом распинали, считая виновным во всём. В «Светлом Граде» впервые, после первого издания «Общины» из серии книг Живой Этики, ясно сказано, какими мотивами руководствовался Ленин в течение всей своей жизни. Он думал не о себе, он думал об общем благе, неся бремя всех противоречий России того времени. Огромное спасибо Людмиле Васильевне за её труд. И творческих ей успехов.
Людмила Васильевна Шапошникова:
Во-первых, я должна сердечно и искренне поблагодарить всех, кто здесь выступал, и всех, кто присутствовал на презентации, за терпение и внимание.
Презентация подобного рода для меня и искушение, и испытание. Когда говорятся такие высокие слова, то нормальный человек этого выдержать не может, он начинает стремительно увеличиваться в размерах, расти в собственных глазах. Но если есть некий положительный автоматизм, то кнопочка срабатывает и сразу все чувства устремляются вниз. После чего уже спокойно сидишь и думаешь: «Ладно, все преувеличивают, это ясно. То, что сделано, наверно, хорошо сделано. А если это сделано так хорошо, то принесёт свою пользу». Не буду говорить о своей книге, меня сейчас уже волнует другое, потому что у многих творческих людей (я смею себя таковой считать) есть одна особенность: вот написана книга, и автор от неё дистанцируется. Это уже как бы не твое, все уже ушло. И не очень беспокоишься, как её отпечатают, будут ли её вообще издавать и т.д., главное, что ты смог высказаться. Такое отношение к своему труду в какой-то мере помогает выслушивать и критику, и похвалу. Когда вы говорите о чём-то мною уже сделанном, я думаю: «А это не моё». И продолжаю спокойно жить дальше.
