По-новому автор подошел и к теме России, к теме российской цивилизации, теме российского духа, российского характера. Об этом сейчас постоянно пишет наша печать, все ищут русскую национальную идею, хотят сделать ее какой-то программой нашего государства на перспективу, но ищут совсем не там. Ищут в сфере политики, в сфере великодержавия, а не в сфере духа.
И ещё одна мысль. «Град Светлый» — это вера в будущее. Это, в огромной степени, русская вера. И она играла огромную вдохновляющую роль. В сфере культуры это Достоевский и Толстой, Пушкин и Лермонтов, Блок и вся та наша культура двадцатого века, которая пронизана верой в то, что в конечном счёте мы придём к Светлому Граду. Но она сыграла и лукавую роль в нашей истории, потому что народ действительно поверил в коммунизм как в Светлый Град. Мы верили, что можем создать какую-то необыкновенную страну, которая не будет напоминать ни одну из существующих и станет Светлым Градом не только для нас, но и для всего человечества. Что же оказалось? Это был ложный путь с ложными целями, хотя сама идея выглядела прекрасно.
Вот некоторые мысли, вызванные знакомством с этой необыкновенно интересной и очень необычной книгой. Хочу от всей души поздравить Людмилу Васильевну с творческим подвигом и воздать должное издателям, Международному Центру Рерихов и Мастер-Банку, который поддержал это издание не корысти ради, а ради служения истинной культуре. Я хотел бы пожелать Людмиле Васильевне, которую глубоко уважаю, новых творческих свершений во благо нашей культуры, во благо каждого из нас. Преклоняюсь перед умом этого удивительного человека, ее талантом, организационной силой, необыкновенной энергией, которая, наверное, и является частицей той единой космической энергии, о которой рассказывается на страницах книг Учения Живой Этики.
Людмила Васильевна Богомолова, преподаватель музыкального колледжа имени Шнитке:
Книгу Людмилы Васильевны Шапошниковой «Град Светлый» я прочитала в октябре, когда здесь, в Центре Рериха, проходила конференция, посвящённая искусству как способу познания инобытия. Я не была знакома ни с автором, ни с ее книгами. Взяла томик внизу на прилавке, открыла и попала на тот раздел, о котором говорил академик Амонашвили, — о Ленине. Строки буквально поразили, они показали мне, что такой взгляд на Ленина существует, и я поняла, что такая точка зрения мне очень близка. Я купила книгу и прочитала за одну ночь. Она вошла в меня как музыка. Поразила глубокая музыкальность языка Людмилы Васильевны, полифоничность её мысли и совершенно свободные модуляции: Рерих, Бердяев, Тейяр де Шарден, Булгаков, её собственные высказывания. Сама книга настолько органична, что представилась мне сюитой из восьми частей. Они не равны по объёму, но все очень значительны и интересны. С удовольствием рекомендовала эту книгу своим ученикам-музыкантам. Также я нашла там мысли о музыке, которые не акцентируются, но которые в музыке существуют всегда. Тема Учителя Небесного и земного находит своё выражение и в музыкальном творчестве. Учитель музыки — это очень высоко, это всегда второй отец, а может быть, даже духовный отец. Кто занимался музыкой, тот знает, что понятие духовного единения для музыкантов всегда очень значимо. Среди музыкантов даже бытуют такие выражения, как внучка Нейгауза, внук Гольденвейзера, — это укоренившиеся выражения, не поддающиеся никакому возражению. Вы слушаете оркестры, слушаете хоры — они основаны на единении, на духовном взаимопонимании. Я уже не говорю о композиторах, которые часто фиксируют в своих воспоминаниях и дневниках то обстоятельство, что музыка диктуется им, что они её слышат и записывают. Это свидетельства Моцарта, Генделя, Альфреда Шнитке...
Я глубоко признательна организаторам этого торжества за приглашение, за возможность познакомиться с такой замечательной книгой и с таким замечательным явлением как движение последователей идей Рерихов.
Елена Николаевна Черноземова, доктор филологических наук Московского педагогического государственного университета:
Чем определяется успех или неуспех того или иного издания? Видимо, отвечая на этот вопрос, мы должны знать. Выполнило ли оно те задачи, которые перед собой ставило? Соответствовало ли оно той функции, которая ему присуща? И следующим напрашивается еще вопрос: зачем издаются книги по философии? На него мы, видимо, должны будем ответить так: для того, чтобы ставить новые вопросы и намечать пути ответов на них. Не столько давать ответы, сколько ставить проблемы, учить думать. На этом моё выступление могло бы быть и закончено, потому что все мы видим, что обсуждаемая книга свою функцию выполнила, мы видим, какой пир разума развёртывается здесь, на наших глазах. Но я позволю себе несколько задержаться за кафедрой, поскольку мне в этой книге показались наиболее интересными те мысли, которые ещё здесь не прозвучали.
Во-первых, книга открывается размышлением о судьбе России как стране, объединяющей в себе традиции Запада и Востока. Вы можете сказать: не новая тема, об этом уже много сказано и много написано. Но нас приглашают подумать над этим снова. Кто мы? И если очень коротко определить, в чём заключается существо и разница этих двух культур Востока и Запада, мы, видимо, должны будем сказать, что западная культура — это культура слова, восточная культура — это культура молчания. Как в России объединяются эти две культуры, как каждый человек чувствует в себе влияние двух культур — это одна из тем книги.
