В своей революционности Россия следует Космосу. Космос созидается пульсацией, иначе говоря, взрывами, он растет не плавным нарастанием, а периодическими взрывами накопленной энергии. Эволюция мира складывается из революций или взрывов материи. От взрывов сверхновых, до демографических взрывов, от революций научно-технических и социальных, до революций в модах и стилях жизни. Поверхность явлений волнуется и взрывается, неведомая внутренняя энергия постоянно стремится к проявлению во всех сферах жизни.
Запад, глядя на свою историю как на развитие либерализма, русскую историю считает кружением на месте. Что ж, в разные периоды истории внешние условия русской жизни отличались тяжелой атмосферой отсутствия свободы. Свободы внешней, потому что внутренняя свобода была у нас велика всегда. На Западе личность пользуется относительно большей внешней свободой, но о ценности внутренней свободы Запад имеет смутное представление, у западного человека не развито представление о «внутреннем» и «внешнем» в природе и в человеке. Как пишет Вл.Соловьев, в английском и французском языках даже нету слов для обозначения понятия «действительность», то есть истинного, «внутреннего» бытия, отличного от «реальности», то есть бытия выраженного во внешнем материале. Кроме того, французский язык «имеет только одно слово «conscience» для выражения столь различных понятий как сознание и совесть, точно так же существо и бытие выражаются по-французски одним словом «еtre», а дух и ум одним словом «esprit». Неудивительно, что при такой бедности языка французы не пошли в области философии дальше первых элементов умозрения... Подобным же образом и англичане вследствие грубого реализма, присущего их уму и выразившегося в их языке, могли разрабатывать только поверхность философских задач, глубочайшие же вопросы умозрения для них как бы совсем не существуют».[6]
Как бы совсем не существуют для западного сознания внутреннее, духовное, божественное. Все внимание Запада устремлено лишь на видимость, на внешний облик явлений и человека, поэтому он свел этику, в которой выражается духовность, к ряду компромиссов, отвечающим самым низким свойствам человека, превратив все высшие устремления в мертвенную идеологию, совершенно оторванную от жизни. Жизнь представляется западному уму «способом существования белковых тел». Отсюда и их представление о свободе, о котором Достоевский сказал: «Что такое liberte? Свобода. Какая свобода? - Одинаковая свобода всем делать все, что угодно в рамках закона. Когда можно делать все, что угодно? Когда имеешь миллион. Дает ли свобода каждому по миллиону? Нет. Что такое человек без миллиона? Человек без миллиона есть не тот, который делает все, что угодно, а тот, с которым делают все, что угодно».[7]
Г.Сковорода считал, что у человека имеется два тела и два сердца: тленное и вечное, земное и духовное. То, что человеку, таким образом, присуща двойственная природа, значит еще, что человек есть «внешний» и «внутренний». И последний никогда не погибает: умирая он только лишается тела. Мир, в котором пребывает человек, тоже двойственен. За «реальностью», за тем, что дано человеку в ощущениях его пяти чувств, шестым чувством человек ощущает «действительность внутреннего», инобытие, миры иные, горние. Как писал Достоевский: ««Многое на земле от нас скрыто, но взамен того даровано нам тайное сокровенное ощущение жизненной связи нашей с мирами иными, с миром горним и высшим, да и корни наших мыслей и чувств не здесь, а в мирах иных... Бог взял семена из миров иных и посеял на сей земле и взрастил сад свой, и взошло все, что могло взойти, но взращенное живет и живо лишь чувством соприкосновения своего таинственным мирам иным, если ослабнет или уничтожится в тебе сие чувство, то умирает и взращенное в тебе. Тогда станешь к жизни равнодушен и даже возненавидишь ее».[8] Русское представление о свободе возникло у русских людей от ощущения своей причастности к мирам иным, от стремления в этих мирах утвердиться. Русский ищет не свободы делать деньги, а освобождения от «греха», от косности и инертности материи этого мира, от смерти, он ищет бессмертия. Отсюда и тройная страсть, и тройной пафос русской культуры: 1) пафос выхода из граней личного, частичного, «внешнего» я – Преображение в подражание Христу, 2) пафос вселенского, соборного слияния человечества и Высших разумных сил Природы, 3) пафос перехода жизни на земле на иную степень бытия, вселенское Преображение, одухотворение материи, прорыв в просторы свободного иного бытия.
Русский народ религиозный по своему типу и по своей духовной структуре. Его требования к свободе максимальны и именно то, что представляется утопией, для русского наиболее реалистично. Русские мистичны и тяготеют к конечным, апокалиптическим решениям. Они хотят конца этого мира лжи и воцарения на земле мира правды и красоты. Они не любят земного, «внешнего», их тянет потустороннее, «внутреннее». Их представления о свободе близки представлениям древнеиндийских философов об освобождении духа человеческого от земной материи, как о цели человеческой эволюции. Народы Запада - духовно оседлые, русский народ – странник в этом мире. Русские пребывают в постоянном движении, поиске, они ищут правду жизни.
