"Опричнина" выступила во всеоружии, упрекая редактора в идейной невыдержанности, заставившей вынести благодарность "идейным консультантам". Остальные члены совещания кивали сочувственно в сторону автора и благородно молчали.
Если бы Наставник имел больший иммунитет против двуличия, он бы спокойно выслушал "указания", зная, что это "товарищеский совет", и постарался бы более не повторять подобных "ошибок". Но ведь исправление "ошибок" означало изменение "Сокровенного Облика", т.е. невыполнение обета. Пусть это были испытания, но сколько их было за три года креста! Благословенный знал, что Ученик выдержит все испытания, сколько бы их ни было в будущем, но слишком дорого было это Сердце, чтобы допустить Его еще барахтаться в тине пошлой обыденщины. Задание выполнено, сдвиг сознаний произведен. Благословенный зовет — "Иду, Господи, для новой работы".
Я имел счастье слышать из уст Наставника три случая блестящего выполнения Велений Жизни. О них скажу дальше.
Просветленное и очищенное сердце имеет тысячу глаз и десять тысяч ушей. Таково было Сердце Наставника. Это большое преимущество для сознания, проникнутого служением Общему Благу, но зло крайне болезненно для физического проводника, пока не выработана сопротивляемость ядовитым потокам эгоистических недобрых мыслей, направляемых в адрес его обладателя. Трудно представить, каким удушающим смрадом низких мыслей и чувств наполнено пространство. Они скользят, как змеи, вылетая бесцельно, бессмысленно из тысячи аур; без контроля, почти механически ищут созвучных ответов, чтобы впитаться и усилить своей гнусностью зло для допускающего такие мысли в тайники своей души. Нервные центры, забитые разлагающимся астралом, легко впитывают этот ядовитый газ, ибо центры, сами способные создавать низкие мысли, не отличают своего от чужого. Это взаимоотравление миллионных масс человечества нивелирует обычаи, желания, вкусы, толкая все яркое в болото обывательщины. Наставник не только знал, но почти видел эту бездну мрака, окружающую неплохие души. Зрительная чуткость его была на границе тонкой видимости. Он всегда вглядывался пристально в собеседника или в толпу, и было ясно, что он не просто смотрит, но воспринимает. Еще острее был внутренний слух. Он часто слышал предупреждающий голос Матери, особенно когда приходилось быть в многолюдных собраниях и нужно было принимать неожиданное решение. Понятно, что голос звучал, когда принятое решение могло привести к невыполнению взятого обета.
Всегда чувствуя руку Ведущего, Ю.Н. знал, что должен действовать самостоятельно и что помощь дается лишь, когда нужно провести длительную ментальную подготовку, чтобы избежать плохого исхода начатой работы. Был случай, когда Голос о неприятности ожидавшей звучал задолго до события (кажется, за месяц). За несколько же дней предупреждение пришло через постороннее лицо. Несколько человек из одного учреждения зашли для консультации. Люди малознакомые. Голос одного из них показался особенно приятным. Когда уходили, Ю.Н. несколько задержался в кабинете, вопреки обыкновению. В это время входит уже одетый "доброжелатель" и буквально повторяет слово, слышанное месяц назад. Было ясно, что этот добрый человек был под симпатическим влиянием и предостерег от шага, который мог бы иметь печальные последствия.
Активные культурные, научные и экономические связи со странами Азии вызывали большой интерес к искусству и религиозным культам этих стран. Университет Культуры организовал лекции по культам и философии религий для широкого круга преподавателей общественных дисциплин вузов. В программе значилось и знакомство с буддийским культом. К этому времени (конец 1958 года) в научных сферах столицы пользовались известностью выступления Ю.Н. как знатока буддизма. Его-то и пригласили прочесть несколько лекций на курсах.
"Пришел я за 20 минут до начала, — рассказывает Ю.Н., — в это время читалась лекция об иудаизме. Дверь в аудиторию открыта, и я все слышу. Робость овладела мною, когда я услышал узкое, формальное, лишенное жизненной правды изложение. Я подумал, что не смогу дать такого изложения, и уже грустил. После звонка вошел в сопровождении декана в аудиторию. Присмотрелся и вижу усталые равнодушные лица. Начал излагать историю распространения буддизма и своеобразные формы, в которые вылилось это учение у разных народов.
В это время слышу перебивающий вопрос к председателю: "Что же это, товарищи? Перед этим мы два часа слушали об еврейской религии, сейчас же начинается о распространении буддизма, ведь мы собрались слушать антирелигиозные лекции".
"Вообразите мое состояние, — говорит Наставник, — я гляжу и вижу взлохмаченную голову, буквально волчью физиономию, вперившуюся в меня. Председатель, обращаясь на "ты" к "физиономии", просит успокоиться и говорит, что лекции читаются согласно программе. Что прежде, чем бороться и возражать, нужно изучить противника. И неудобно преподавателям вузов возражать по шпаргалкам, не умея объяснить аудитории, почему же эти "глупые" Учения существуют и имеют последователей многие столетия. Мало-помалу слушатели тоже начали цыкать на выступившего, притом тоже на "ты". Наконец, все стихло, председатель извинился и просил продолжать лекцию. Лекция прошла с успехом, вызвала интерес. И этот интерес нарастал по мере того, как я от характеристики культа перешел к морали философии буддизма. После окончания посыпались вопросы, на которые я не успевал отвечать. Пришлось прекратить, ибо следующий лектор ждал очереди".
