Число учеников мадам Кюри всё время возрастает. Мари разработала программу новых исследований. И она же выполняет её с успехом, несмотря на какое-то общее недомогание.
Бурное развитие радиотерапии требует, чтобы мельчайшие частицы драгоценного вещества могли быть разделены с большой точностью. Там, где дело идёт о тысячных долях миллиграмма, от весов мало толку. Мари предлагает «взвешивать» радиоактивные вещества на основании интенсивности их излучения. Она доводит трудную технику до желанной цели и создаёт у себя в лаборатории отдел дозиметрии.
Опубликовывая «Классификацию радиоэлементов» и «Таблицу радиоактивных констант», она заканчивает также работу общего характера: получение первого международного эталона радия. В этой лёгкой стеклянной трубочке, которую Мари с волнением запаяла собственноручно, содержится 21 миллиграмм чистого хлористого радия. Впоследствии этот эталон послужит образцом для эталонов на всех пяти континентах и будет торжественно водворён в Бюро мер и весов в Севре, под Парижем.
После совместной славы четы Кюри известность самой мадам Кюри приобретает феерические размеры. Дипломы на степень доктора «ради почёта» (nonoris causa), члена-корреспондента иностранных академий наук заполняют ящики письменного стола, но лауреат не выставляет их напоказ и даже не составляет списка этих званий.
Франция отмечает своих выдающихся людей при их жизни только двумя способами: орденом Почётного легиона и званием академика. В 1910 г. Мари предложили крест Почётного легиона, но, руководствуясь отношением Пьера к этому вопросу, она отказалась.
Почему же несколько месяцев спустя она не оказывает такого же сопротивления своим слишком рьяным коллегам, которые советуют ей выставить свою кандидатуру в Академию наук? Разве она забыла унизительное число голосов, поданных за Пьера, и при его провале, и даже при его избрании? Разве она не знает, какая сеть интриг расставлена вокруг неё?
Да, не знает. А главное, будучи наивной иностранкой, она боится выказать себя неблагодарной, если откажется от высокого отличия, предложенного ей учёными её второго отечества, Франции.
У нее есть конкурент – выдающийся физик и убеждённый католик Эдуард Бранли. Разгорается борьба между вольнодумцами и церковниками, между защитниками и противниками такого сенсационного нововведения, как избрание женщины в члены Академии наук.
Испуганная Мари присутствует при полемике, которой она не ожидала. Крупнейшие учёные стоят за неё. Но другой лагерь организует могучее сопротивление.
«Женщины не могут быть членами Академии!» – восклицает в добродетельном негодовании Амага, оказавшийся восемь лет назад счастливым соперником Пьера Кюри. Добровольные осведомители, вопреки очевидным фактам, говорят католикам, что Мари еврейка, либо напоминают вольнодумцам, что она католичка. 23 января 1911 года, в день выборов, президент Академии, открывая заседания, говорит служителям:
– Пропускайте всех, кроме женщин.
В четыре часа дня переволновавшиеся газетчики бегут писать о выборах разочарованные или торжествующие отчёты. Мари Кюри не хватило одного голоса для избрания!
Мракобесие даже на уровне Академии наук остаётся омерзительным мракобесием и ничем больше.
Результат голосования – факт вопиющий! Но в истории супругов Кюри, по-видимому, на долю других стран выпало исправлять неблаговидные поступки Франции. В декабре того же 1911 года Академия наук в Стокгольме, желая отметить блестящие работы, выполненные мадам Кюри после смерти мужа, присуждает ей Нобелевскую премию по химии.
Никогда, никто, ни тогда, ни в последующие годы вплоть до 1962 года не был дважды удостоен такой награды!
В своём публичном докладе при получении премии Мари посвящает все выпавшие на её долю почести Пьеру Кюри.
Выдающиеся открытия, мировая известность, две премии Нобеля у одних современников вызывают удивление и восхищение личностью Мари, а у других – чувство зависти, вражды.
И шквал злобы внезапно обрушивается на Мари, стремясь её уничтожить. Против этой кристально чистой сорокачетырехлетней женщины, такой хрупкой и измотанной трудом, предпринимается вероломный поход.
Не важно, кто дал сигнал к нападению, не имеет смысла рассказывать, с каким отчаянием и трагической неловкостью Мари старалась защититься. Оставим в покое и журналистов, имевших наглость оскорблять беззащитную женщину в то время, как её травили и терзали анонимными письмами, публично грозили ей насильственными действиями, когда сама её жизнь подвергалась опасности. Позже некоторые из них с раскаянием и слезами приходили к Мари просить у неё прощения за предательство... Но преступление свершилось: Мари была на краю самоубийства и сумасшествия, лишилась сил, её сразила тяжёлая болезнь.
Великие личности, особенно женщины, всегда подвергались яростному нападению завистников, стремившихся отыскать под бронёю гения несовершенное, похожее на них самих человеческое существо. Если бы не безмерная магнетическая сила известности, привлекавшая к Мари и симпатии, и ненависть, то никогда бы она не подверглась ни критике, ни клевете. Теперь у неё были все основания ненавидеть свою славу.
Друзья познаются в беде. За неё сражаются учёные, друзья, самым стойким защитником оказывается брат Пьера – Жак Кюри. Математик Эмиль Борель и его жена увозят её с собой на отдых в Италию.
Все эти тёплые чувства и участие несколько подбадривают Мари. Но её физическая слабость с каждым днём нарастает всё больше. 29 декабря её, умирающую, обречённую, перевозят в больницу. После двух месяцев борьбы Мари побеждает свою болезнь, но сильно повреждённые почки требуют хирургического вмешательства. Операция проходит успешно, но её здоровье остаётся надолго подорванным. Как загнанный зверь, она прячется от преследующих её физических болей и человеческой низости. Всё мрачное время своего лечения она живёт инкогнито сначала под Парижем, затем на морском побережье Англии.
Как раз в ту пору, когда Мари особенно мрачно смотрит на своё будущее, она получает неожиданное предложение, оживившее и вместе с тем смутившее её.
Царизм, поколебленный революцией 1905 г. в России, пошёл на некоторые уступки в отношении поляков, и польская интеллигенция задумывает создать в Варшаве лабораторию для изучения радиоактивности, предложить руководить ею мадам Кюри и таким образом вернуть навсегда в своё отечество одну из самых выдающихся в мире женщин.
В мае 1912 г. к Мари явилась делегация польских профессоров с этим предложением. Какой удобный случай для человека менее совестливого уехать из Парижа с блеском, повернуться спиной к клевете и злобе!
Но Мари никогда не следовала советам затаённой обиды. Она мучительно и честно обдумывает, на чьей стороне её долг. Мысль вернуться на родину и привлекает и пугает её. Но... вопрос о постройке лаборатории, которой добивались оба Кюри, наконец, решен. Бежать из Парижа значило превратить в ничто эту надежду, убить великую мечту.
