Пушечный салют в знак перемирия застаёт Мари в лаборатории. У неё не одна, а две победы. Польша возрождается из пепла после полуторавекового рабства и становится независимой...
Война помешала научной работе Мари. Война подорвала её, и без того слабое, здоровье. Война разорила её. Деньги, которые она вручила государству, растаяли, как снег на солнце. Ей за 50, и она почти нищая. Отдав в дар созданной ею лаборатории свой собственный, первый в мире грамм химически чистого радия, эта женщина – вдова и мать двух дочерей – преподнесла государству около миллиона франков. Как и Пьер, она всегда проявляла такую же личную материальную незаинтересованность, когда надо было выбрать между личной и общественной пользой. У неё только профессорское жалованье – двадцать тысяч в год. Хватит ли сил ещё на несколько лет, до получения пенсии, совмещать преподавательскую работу с заведованием лабораторией?
Мари уговаривают написать книгу «Радиология и война». В ней она превозносит благо научных открытий, их общечеловеческую ценность. Трагический опыт войны дал ей новые основания для преклонения перед наукой.
В этом сухом научном произведении невозможно уловить всё значение личной инициативы Мари Кюри. Мари не враждебна своему «Я», оно для неё просто не существует.
И всё же одна мелочь доказывает нам, что Мари отлично сознаёт, какую помощь она оказала Франции. Когда-то она отказалась – и впоследствии снова откажется – от ордена Почётного легиона. Но близким её известно, что если бы в 1918 году её представили к награде «За военные заслуги», это был бы единственный орден, который она бы приняла.
Её избавили от необходимости поступиться своими правилами. Многие «дамы» получили знаки отличия, орденские розетки. Мари – ничего! Несколько недель спустя роль, сыгранная ею в великой трагедии, стёрлась у всех из памяти. И, несмотря на её исключительные заслуги, никто не подумал приколоть солдатский крестик к платью мадам Кюри!
Однажды майским утром 1920 года Мари Кюри приняла у себя в лаборатории американскую журналистку Мелони, которая добивалась этой встречи несколько лет. Позже миссис Мелони напишет:
«... Входит бедная, застенчивая женщина с таким печальным лицом, какого мне ещё не приходилось видеть. На ней чёрное платье из хлопчатобумажной материи. На её прекрасном, кротком, измученном лице запечатлелось отсутствующее, отрешённое выражение, какое бывает у людей, всецело погружённых в научную работу.
... В течение этой недели я узнала, что товарная цена одного грамма радия – сто тысяч долларов. Узнала также, что новой лаборатории мадам Кюри не хватает средств для настоящей научной работы и весь её запас радия предназначен для изготовления трубок с эманацией для лечебных целей».
В бедно обставленном кабинете, с глазу на глаз с женщиной, открывшей радий, журналистка спрашивает:
– Что бы вы пожелали?
Мадам Кюри спокойно отвечает:
– Один грамм радия для продолжения моих исследований, но купить его я не могу. Радий мне не по средствам.
У миссис Мелони возникает блестящий проект: пусть её соотечественники подарят мадам Кюри грамм радия. По возвращении в Нью-Йорк она пытается убедить десять миллиардеров дать по десяти тысяч долларов, чтобы сделать этот подарок. Но безуспешно. Согласились только трое. Тогда она подумала: «Зачем искать десять богачей? Почему не открыть подписку среди всех американских женщин?»
В каждом городе Нового Света миссис Мелони организует национальную подписку в «Фонд Мари Кюри». Не прошло и года со времени её свидания с «женщиной в чёрном хлопчатобумажном платье», как она пишет Мари Кюри: «Деньги собраны, радий – Ваш. Приезжайте с дочерьми. Мы обеспечим Вам прекрасное путешествие, а грамм радия будет передан Вам в Белом доме самим президентом Соединённых Штатов. Мадам Кюри тронута. Впервые за 54 года своей жизни она соглашается на неизбежные последствия большой официальной поездки, так как радий, нужный для лаборатории, может получить только лично она.
Нью-Йорк. Огромная толпа на пристани ждёт прибытия учёной. Любопытные шли пять часов пешком, чтобы увидеть ту, которую заголовки в газетах называют «благодетельницей рода человеческого». Понять, почему мадам Кюри не член Французской Академии наук, американцы не могут.
Отчаянные усилия мадам Кюри держаться в тени имели некоторый успех во Франции: Мари удалось убедить своих соотечественников и даже своих близких в том, что личность выдающегося учёного сама по себе не имеет значения. С прибытием Мари в Нью-Йорк завеса падает, истина обнажается. Ирен и Ева вдруг узнают, что представляет собой для всего мира эта всегда тушующаяся женщина, близ которой они всё время жили.
Ей предназначены десятки медалей, почётные звания, докторские степени и даже «гражданство города Нью-Йорка».
– Вы, конечно, привезли с собой ваше университетское облачение, предназначенное для торжеств? – спрашивает миссис Мелони. – На таких торжествах без него не обойтись.
Наивная улыбка Мари вызывает общую растерянность. Мари не привезла костюм по той простой причине, что его у неё никогда не было. Профессора Сорбонны обязаны иметь фрак. Но мадам Кюри, единственный профессор – женщина, предоставляла мужчинам удовольствие заказывать себе парадную одежду. Спешно вызванный портной наскоро шьёт из чёрной материи величественное одеяние.
20.05.1921 года в Вашингтоне президент Соединённых Штатов Гардинг вручает в дар мадам Кюри грамм радия, точнее, его символ – специально сделанный, окованный свинцом ларец для хранения пробирок с радием. Сам радий настолько драгоценен, а вместе с тем, настолько опасен, что на время торжеств он был для безопасности оставлен на заводе.
Привилегированные журналисты, допущенные на это торжество и трескуче объявившие: «Изобретатель радия получает от своих американских друзей бесценное сокровище», были бы очень поражены, узнав, что мадам Кюри заранее лишила себя этого грамма. Накануне торжества, когда миссис Мелони дала ей на одобрение дарственный пергаментный свиток, Мари внимательно его прочла, потом решительно сказала:
– Надо изменить этот акт. Радий, который дарит Америка мне, должен навсегда принадлежать науке. Пока я жива, я буду пользоваться им только для научных работ. Но если оставить акт в таком виде, то после моей смерти он окажется наследственной собственностью частных лиц – моих дочерей. Это недопустимо. Я хочу подарить его моей лаборатории. Нельзя ли позвать адвоката?
– Да... конечно! – ответила ей миссис Мелони. – Раз вы так хотите, мы займёмся этими формальностями на следующей неделе.
– Не на следующей неделе, не завтра, а сегодня вечером. Дарственный акт войдёт в силу немедленно, а я могу умереть через несколько часов.
Юрист, с большим трудом найденный в поздний час, составляет вместе с Мари новый текст. Она тут же его подписывает.
Цена миллиграмма радия – элемента составляла в то время приблизительно 750 франков.
От поездки по городам Запада мадам Кюри отказалась из-за очень плохого самочувствия. По этой же причине были отменены намеченные там приёмы.
