Сохранилась замечательная парламентская речь Перикла, посвящённая памяти павших воинов, которую Фукидид цитирует в своих хрониках и которая в древности была очень популярна; и в наше время мы не можем не восхищаться силой и широтой огненного убеждения великого государственного деятеля. Рассказывают, что эта речь возникла под влиянием Аспазии, или даже с её помощью. В этой речи Перикл широким размахом обозначил идеал устройства демократического государства Афин, в котором общественное благо разумно объединено с интересами отдельного человека, и в котором каждый гражданин имеет возможность свободно проявлять свои самые существенные дарования и собственную инициативу.
“Так как у нас городом управляет не горсть людей, а большинство народа, то наш государственный строй называется народоправством. В частных делах все пользуются одинаковыми правами по законам. Что же до дел государственных, то на почётные государственные должности выдвигают каждого по достоинству, поскольку он чем-нибудь отличился не в силу принадлежности к определённому сословию, но из-за личной доблести. Бедность и тёмное происхождение или низкое общественное положение не мешают человеку занять почётную должность, если он способен оказать услугу государству. В нашем государстве мы живём свободно и в повседневной жизни избегаем взаимных подозрений... Терпимые в своих частных взаимоотношениях, в общественной жизни не нарушаем законов, главным образом из уважения к ним, и повинуемся властям и законам, в особенности установленным в защиту обижаемых, а также законам неписанным, нарушение которых все считают постыдным.
В военных попечениях... мы полагаемся главным образом не столько на военные приготовления и хитрости, как на наше личное мужество. Между тем, как наши противники при их способе воспитания стремятся с раннего детства жестокой дисциплиной закалить отвагу юношей, мы живём свободно, без такой суровости, и тем не менее ведём отважную борьбу с равным нам противником... Мы готовы встречать опасности скорее по свойственной нам живости, нежели в силу привычки к тягостным упражнениям, и полагаемся при этом не на предписание закона, а на врождённую отвагу, — в этом наше преимущество.
Мы развиваем нашу склонность к прекрасному без расточительности и предаёмся наукам не в ущерб силе духа. В отличие от других, мы, обладая отвагой, предпочитаем вместе с тем сначала основательно обдумать наши планы, а потом уже рисковать, тогда как у других невежественная ограниченность порождает дерзкую отвагу, а трезвый расчёт — нерешительность. Истинно доблестными с полным правом следует признать лишь тех, кто имеет полное представление как о горестном, так и о радостном и именно в силу этого-то и не избегает опасностей.
Одним словом, я утверждаю, что город наш — школа всей Эллады, и полагаю, что каждый из нас сам по себе может с лёгкостью и изяществом проявить свою личность в самых различных жизненных условиях. И то, что моё утверждение — не пустая похвальба в сегодняшней обстановке, а подлинная правда, доказывается самим могуществом нашего города, достигнутым благодаря нашему жизненному укладу... Все моря и земли открыла перед нами наша отвага и повсюду воздвигла вечные памятники наших бедствий и побед”.
Так Перикл правил Афинами огненным духом истинного, посвящённого Богом, владыки. Результатом его деятельности было то, что не только народным массам, но даже рабам в демократических Афинах жилось лучше, нежели где бы то ни было в другом месте. С другой стороны, Перикл своим дружелюбием достиг единения и согласия между гражданами.
“Всякая партийная борьба в Афинах была прекращена, — характеризует это время Плутарх, — Согласие и полное созвучие царили среди граждан. Перикл стал хозяином как в Афинах, так и над всем государственным имуществом Афин, — доходами, войском, островами и морями. Он олицетворял то скромное значение, каким пользовались Афины среди греков и иноземцев и ту власть над подчинёнными племенами, которая была закреплена в союзах с разумными царями и династиями. Действительно, пока Перикл находился у кормила правления государством, говорит Фукидид, он управлял им с умеренностью и полностью оберегал его от опасностей. В его время Афинское государство достигло своего высшего могущества. Но, как всегда, низкая духом, ограниченная сотней запретов, толпа не умела оценить всё величие, созданное царственным духом. Внешне эта толпа участвовала в грандиозных мероприятиях, но ей оставались совершенно чуждыми и непонятными все самоотверженные мечты, человеколюбие, великая титаническая борьба и творческие искания, кристаллизовавшиеся в несравненном строительстве Перикла. Поэтому настало время, когда непостоянная толпа, подчиняясь влиянию других бесчестных демагогов, опять изменила своим богам, которым она когда-то приносила жертвы.
Так на склоне лет Перикла произошли события, которые потрясли и вовлекли сознание народа в стихии и над гармоничным единением Афин пронеслись тёмные и расходившиеся потоки половодья.
В 431 г. до н.э. конгресс Спартанского союза, испугавшись роста могущества Афинского государства, послал ему Ультиматум с унизительными требованиями. Ультиматум отклонили. Тогда началась братоубийственная война. Войско захватчиков разорило Аттику, крестьяне сбежались в переполненные Афины. В народе началось брожение. В военных неудачах и бедствиях обвиняли Перикла. Упрекали в том, что он советовал сопротивляться. Усилилась оппозиция против Перикла. Авторитет Перикла был потрясен.
