Продолжая строительство Афин, Перикл закончил, между прочим, укрепление столицы огромными защитными стенами, потом под руководством известного архитектора Гиподама восстановил разрушенное персами святилище в Элевзионе — Телестерион, и так далее.
“Произведения искусства эпохи Перикла, — говорит с благоговением Плутарх, — заслуживают величайшего восхищения. Они сооружены в самое короткое время, но не для короткого промежутка времени. По своей прочности, кажется, что они окончены только сейчас. Красота и благородство сохранили их от прикосновения времени, будто творец дал своим трудам вечную молодость и вдохнул в них нестареющую душу.”
Об организации своих грандиозных предприятий, о большой помощи строительству всего государства, прекрасно свидетельствует сам Перикл:
“Мы покупаем везде, где только возможно, дерево, камни, медь, слоновую кость, золото, кипарис; нанимаем мастеров для обработки этих материалов, а именно: плотников, каменщиков, медеплавильщиков, скульпторов, маляров, ювелиров, златокузнецов, мастеров, обрабатывающих слоновую кость, художников, вышивальщиков, резчиков по дереву. Для перевозки всех материалов по морю нанимаем купцов, матросов, рулевых, а по суше — возчиков с телегами и волами. Нанимаем плетельщиков веревок, ткачей, кожевников, мостильщиков, горнорабочих.”
И каждая отрасль промышленности, как командующий армией, созывала под свои знамёна целый строй необученных людей и превращала их как бы в послушное орудие. Иными словами, масса людей разного возраста и положения участвует в осуществлении грандиозного проекта. Широкие огненные замыслы Перикла также притягивали в Афины бесчисленных иностранцев разнообразных специальностей. Перикл ведь умел прекрасно организовать сотрудничество всех ремесленников. Казалось, никто не был ни минуты без дела, каждый всем сердцем был увлечён ритмом большого совместного труда. Там не было ничего из современной лихорадочной механизированной спешки: в спокойном, планомерном течении работы, где самый высокий мастер и самый простой каменщик сплачивались в радости общей ответственности, мелкие детали изготовлялись с таким же мастерством, прикосновением руки, овеянной внутренней энергией, как и всё монументальное целое. Потому здесь происходит чудо — зажжённые Периклом и Фидием, все ремесленники стремились наперебой поднять свое ремесло до степени искусства. “Особенно заслуживающая внимания, — рассказывает дальше Плутарх, — была скорость завершения построек. Все работы, из которых каждую, казалось, могли окончить только несколько поколений за несколько веков, была завершена в короткое время, когда государством блестяще правил один человек.”
Вместе с тем, грандиозное строительство стало истинной школой красоты не только для участников этой большой эпохи, но также для будущих поколений Эллады. И в наше время, для ищущих гармонию в красоте, она остаётся источником возвышенных вдохновений.
Однако стремления Перикла простирались ещё дальше и становились всё шире. Свою созидательную работу он не ограничивал только произведениями искусства и общественными постройками. В государстве культуры нужно было также возродить дух, поднять уровень сознания граждан. Как сказал Конфуций, — настоящий вождь народа может поднять и духовный уровень народа, и морально перевоспитать каждого. Перикл же был идеальным вождём в высочайшем значении слова, этически гармоничной индивидуальностью, который своим благородным примером мог быть воспитателем народа. Фукидид подчёркивает мощный ум Перикла и благородство его характера. Его большое влияние на народ достигалось не столько красноречием, сколько доброй славой его жизни и преданностью ему. Он не был доступен подкупу, “его руки всегда оставались чистыми”; во время своего правления он ни на одну дхарму не умножил собственности, унаследованной от своего отца, хотя и был могущественнее многих королей. Напротив, сколько мог, он помогал бедным гражданам. Он не искал благосклонности народа, в противоположность своему большому противнику, вождю партии аристократов, Кимону, который разными материальными посулами пытался подкупить согласие народа. Он, напротив, собственным достоинством и огнём сердца умел противостоять взбешённой толпе. По форме правления он был демократическим правителем, но, по существу, правил как первый человек государства.
Как дополняет Плутарх, власть Перикла приняла аристократический характер и чуть только не стала королевской. Всё же эту власть он использовал безупречно, на народ воздействовал силой и словом своего убеждения, но, иногда, в случае сопротивления, применял и силу, принуждая повиноваться полезным мероприятиям, как врач, который запрещает больному вредные наслаждения ради его же пользы.
В глубине души Перикл жаждал воспитать граждан Афин в духе возвышенной добродетельности, воплотить в человеке идеал классической эпохи — calocagatie — прекрасное добро. Люди, по мнению древних греков, должны были быть духовно и физически гармоничны, т.е. прекрасными во всех отношениях. Главными нравственными качествами признавали мужество, правдивость, честность и, особенно, sofrosine — чувство меры во всём. Перикл жаждал видеть дух народа насыщенным возвышенными и мощными идеями, не только героической храбростью на поле битвы, но и тонко вибрирующим героизмом в жизненном обиходе, чтобы в народе зазвучали струны истинной культуры духа.
