Так в кружке Перикла сияли и источники женственного вдохновения. Это была спаянная батарея для всей созидательной культуры Эллады.
Внеся новый тон высокого напряжения в дом Перикла, правильнее, во двор правителя Афин, Аспазия создала Периклу также счастливую семейную жизнь, излучая в ней свет и украшая ее своим духом и миловидностью. В их жизни царили простота и воздержанность. Ничего лишнего, никакой роскоши, экономия средств и энергии, чтобы больше оставалось для народа. Характерно упоминание Плутарха о том, что Перикл, приняв управление государством, отказался от всех личных развлечений и пиров, которые в то время были в моде. Он знал только одну дорогу в городе Афины: дорогу, ведущую в родное собрание или государственный совет. Вся его жизнь была служением. Служение было величайшей радостью, единственной радостью Перикла и Аспазии.
Аспазия была истинным другом жизни Перикла, советником, который активно участвовал в самых священных планах и мероприятиях Перикла, вдохновлял и поддерживал его в тяжёлом, но героическом труде строительства.
Классический пример гармонической дружбы духа! Пламенность духовных устремлений и интересов. Взаимное воодушевление, обоюдное участие в замыслах и осуществление их. Сердечное единение двух великих начал, поистине, может творить чудеса. И таким чудом была культура Эллады — несравненный расцвет Афин времени правления Перикла.
Только два таких неземных магнита, прямо или косвенно, смогли притянуть к себе и других гигантов духа, собрать вокруг себя сокровища мысли и талантов.
О роли, которая выпала именно Аспазии в замысле и реализации всех намерений Перикла, история, понятно, умалчивает. Ибо всегда, во все времена, женщина-вдохновитель робко скрывалась за славой мужа-созидателя.
Правда, упоминают о влиянии Аспазии также в политических событиях того времени, например, что она была причиной так называемой самийской войны. Остров Самас воевал с родным городом Аспазии — Милетом. Перикл, возможно, побуждаемый Аспазией, велел самийцам прекратить войну, но тогда начался конфликт самийцев с Афинами. Но ведь об этом болтали противники Аспазии.
Думают, что Перикл доверил Аспазии надзор за делами образования. Во время Перикла начальное образование было обязательным для всех граждан, т.е. для мальчиков. Аспазия больше всего заботилась о распространении образования и поднятии духовных стремлений среди женщин. Таким образом и домашнее обучение девочек всё больше стало приравниваться к обучению мальчиков в школе. Аспазия, можно сказать, вообще освободила женщину и духовно. Под её влиянием жизнь женщины в Афинах поднялась совершенно на другой уровень. Аспазия собирала вокруг себя и объединяла женщин в своем салоне, или же сама навещала их дома. Наверно, Аспазия была очень привлекательным примером и для других женщин, жаждущих знания. Но предрассудки и традиции, ставившие препятствия свободному сознанию, невозможно было так легко сломить. До этого, как мы видели, только среди гетер можно было открыто наблюдать стремление к культуре и науке и возможность его осуществлять. Неудивительно, что противники заклеймили этим именем Аспазию.
Для общественной миссии Аспазии благодатью был ее утончённый талант речи. Может быть, это отчасти заслуга учительницы красноречия Перикла в том, что в Афинах, где, как мы видим, так ценили красноречие и где так широко преподавали методические уроки в этом искусстве, Перикл достиг такого мастерства, что его признали первым оратором. Его выдающиеся способности как оратора не отрицали даже его противники. Он выступал очень редко, в крайне важных случаях, и потому его речи были событием. Он имел обыкновение говорить или действовать при содействии своих ближайших сотрудников, пользуясь их советами. И хотя его речи, по большей части, были краткими, он, будучи тонким психологом, с неотразимой виртуозной силой обуздывал страсти народа.
“Каждый раз, — рассказывает Фукидид, — когда Перикл видел, что афиняне несвоевременно затевают слишком дерзкие планы, то умел своими речами внушить осторожность, а если они неразумно впадали в уныние, поднять их бодрость.”
“Перикл, как мастер большого слова, — говорит о нём Плутарх, — в красноречии видел своего рода музыкальный инструмент и пользовался им, чтобы осуществлять свои широкие планы. Перикл закалял и выковывал своё слово, объединяя, по примеру Анаксагора, красноречие с тонким познанием природы. Способный по своей натуре, он приобрел глубокое понимание сущности вещей и способность убеждать других. Как рассказывает о нём гениальный Платон, от естествознания он получил пользу для своего красноречия, оставив в этом отношении всех далеко за собой. Поэтому, рассказывают, ему и дано известное наименование Зевс Олимпийский... Стоя на трибуне, он мечет гром и молнию, когда говорит с народом”.
“Сам Перикл, — говорит дальше Плутарх, — был очень осторожен в словах. Подходя к трибуне оратора, он всегда просил богов, чтобы он, против своей воли, не произнёс ни одного несоответствующего слова”.
Будучи философски высоко образован, Перикл в своих речах гармонично объединял светлую интеллигентность, культурное понимание и непоколебимую уверенность в справедливости своего дела, наконец — чувство меры и красоты. Как настоящий грек, он зажигал своим патриотизмом, который, однако, был овеян всечеловечностью. Перикл воплотил в себе качества идеального вождя Платона, который говорил, что истинный владыка должен быть настоящим философом и философ — владыкой.
